Анджей Вайда: «Фильм о Катыни должен быть российско-польским»

izvestia.ru
2 апреля 2002

Приездом легенды европейского кинематографа Анджея Вайды Петербург обязан Музею Достоевского, организовавшему специальную программу "Вайда и Достоевский". В музее сейчас развернута выставка рисунков режиссера на темы Достоевского (все они подарены музею), а вчера в Доме актера прошла презентация книги Вайды "Достоевский: театр совести", переведенной на русский. Перед презентацией Анджей ВАЙДА дал интервью спецкору "Известий" Юлии КАНТОР.

- В ближайшие дни вы встретитесь с питерскими актерами Белого театра - планируете сделать спектакль?

- Я провел несколько репетиций с Белым театром, хотел посмотреть, есть ли перспективы для новой работы. Я хотел бы сделать "Идиота" с русскими актерами именно в городе Достоевского. Пока рано говорить, имеет ли мой замысел право на существование: это совсем другой взгляд на роман, новая интерпретация.

- В книге "Достоевский: театр совести" вы говорите о диалогизированном самосознании героев. Насколько этот внутренний диалог созвучен сегодняшнему дню?

- Я думаю, что если я что-то и сделал в театре, то это постановки Достоевского. Работая над его романами, я понял, что самое главное - диалог. Испортить Достоевского можно именно сокращая внутренний диалог героя с самим собой. И до сих пор нет ничего более актуального, чем внутренние дилеммы, которые решают герои.

- Насколько Достоевский и русская литература вообще востребованы сейчас в Польше?

- Мне кажется, что в Польше всегда был интерес к великой русской литературе и русской культуре в целом. И в большой степени этот интерес не был подвержен политической конъюнктуре, сопровождавшей взаимоотношения наших стран. Великолепная традиция перевода русской литературы на польский язык - достаточно, например, вспомнить Юлиана Тувима - делала русскую литературу доступной нашему читателю.

- Связав свое имя с "Солидарностью" и став сенатором, вы сказали: "Художник должен расчищать дорогу для искусства". Вы не считаете, что художник, "расчищая дорогу", рискует перестать быть художником?

- Я долго работал для того, чтобы мое имя было известным, чтобы оно стало значимым в общественном мнении. И перед первыми свободными выборами Лех Валенса и его советники справедливо решили, что выборы можно выиграть, если в списках для голосования появятся "говорящие фамилии". Я баллотировался от Сувалок - области, где родился. Моим конкурентом был генерал от компартии. Наши оппоненты написали листовку: "Может ли режиссер понять издалека простого человека?" Но тогда "простой человек" меня отлично знал. И я стал сенатором. Я думаю, что в жизни художника наступает момент, когда он должен влиять на настоящее и будущее своей страны не только творчеством. Я старался изменить польскую действительность, принимая участие в решении тех вопросов, которые делали новую Польшу свободной.

- Но вы ушли из политики. Почему?

- Свобода привела к тому, что польское общество избрало таких своих представителей, каким было оно само. И сейчас та листовка о "режиссере издалека", о которой я только что говорил, возымела бы действие: я не думаю, что мог бы быть избранным в теперешний парламент.

- Вы разочарованы?

- Мы боролись именно за то, чтобы общественность говорила своим голосом. И нынешний период нормален, неизбежен. Что толку, если бы я и был разочарован... Общество должно иметь право свободно выбирать достойных себя политиков. А мое право - быть недовольным этим обществом.

- Новый польский зритель перестал смотреть фильмы и спектакли Анджея Вайды?

- Кино покинула польская интеллигенция - она села перед телевизором. А молодежь, приходящая в кино, рассматривает его как развлечение, благо появилось множество развлекательных фильмов - в значительной степени зарубежных, американских. И такие ленты, как, например, "Доктор Корчак" и "Страстная неделя", долгое время не имели шансов пробиться к зрителю. Но вот Хоффман сделал "Огнем и мечом", потом я - "Пана Тадеуша". И вдруг выяснилось, что у нас есть публика. "Пана Тадеуша" посмотрели 7 миллионов человек - каждый четвертый поляк. И мы поняли, что зрители хотят подкрепления своего интереса. Сейчас я жду, как публика примет фильм, который я только что закончил, - "Земста" по известной комедии Александра Фредро.

- Тема Второй мировой войны сопровождает все ваше творчество: "Пейзаж после битвы", уже упомянутые "Страстная неделя" и "Корчак". Нет ли замыслов вновь вернуться к проблематике Второй мировой?

- Уже в этом году я хочу начать работу над фильмом о катынской трагедии и о той лжи, которая десятилетиями окружала эту трагедию. Все, кто пытался узнать и сказать правду о Катыни, погибали, смерть шла за ними по пятам. Я должен говорить об этом.

- Катынь - в известной степени автобиографическая для вас тема - жертвой той трагедии стал ваш отец, офицер польской армии. Фильм будет по вашему сценарию?- Нет. Сценарий уже практически готов, а создал его наш очень интересный писатель Владимир Одоевский. Уже есть и польские продюсеры, готовые работать над фильмом. Я надеюсь, что мне удастся заинтересовать этим проектом и российскую кинематографию. Ведь Катынь - трагедия, затронувшая оба наших народа. И такой фильм может, должен быть, как мне кажется, польско-российским.